Интервью МТВ, ДХ - Джош Хоровитц, АР - Алан. Перевод Мария Козлова/fastnfurious
ДХ: Спасибо еще раз за то, что зашли.
АР: Спасибо вам.
ДХ: Всегда рад вас видеть. У вас был большой пресс-тур, совсем недавно вы были на Tonight show с Джимми Фэллоном
АР: Мне надо было дыхнуть... Это было бесплатно. (передача, где Фэллон и Рикман дышали гелием из шариков --- прим. пер)
ДХ: Давайте немного поговорим вот о чем. Одно дело рекламировать фильм ("Версальский роман" - прим. пер.) как актер, другое дело, когда ты сценарист и режиссер. Разве не чувствуешь тогда, что фильм - твое дитя, которое ты должен вести по жизни?
АР: Думаю, здесь есть какая-то особая ответственность, хотя должен кое-что поправить. Во-первых, сценарий написала Алисон Дикон, а мы его только подстраивали. Да, дитя... Странно, что когда я смотрю его на различных показах, то чувствую, как он уходит от меня, в хорошем смысле. Я не цепляюсь ни за что. Думаю, метафорически я отпускаю его и смотрю вслед.
ДХ: Вы смотрите глазами других людей и слышите мнения других людей, что, должно быть, волнительно. Я бы сказал, что ваша работа получает новую жизнь на каждом этапе, в редакторской комнате или где-то еще. Вы так близко знаете материал и вдруг видите его глазами кого-то еще. Должно быть, это увлекательный процесс.
АР: Я очень люблю ходить в кино, где будут еще триста человек, и свет погаснет, и кто-то время от времени будет мне что-то говорить. Я знаю, что мы живем во время, когда все сложнее добиться, чтобы тебя слушали. Я никого не виню, но хорошо известно, что интенсивнее всего сейчас живет телевидение. Это неплохо, пока существует диалог. Однако имея в виду такой фильм, ты надеешься, что никто не будет ставить его на паузу каждые 20 минут, чтобы налить стакан воды или ответить на телефонный звонок, или что-то еще. Это мы не можем контролировать, и поэтому настоящая награда для меня - сидеть на просмотре при полном зале и слышать, как наступает тишина, которая будет прерываться, смехом, надеюсь. Или всхлипыванием. Тишина - это очень важно, потому что она дает тебе почувствовать единственность момента и то, как зрители переносятся (в происходящее на экране -пер).
ДХ: Можно ли здесь провести параллель с вашим сценическим опытом, когда вы слышите тишину в зале?
АР: Да, это похоже. За исключением того, что на сцене ты можешь что-то изменить.
ДХ: Как?
АР: Дело в том, что на сцене ты можешь до определенной степени контролировать атмосферу, а вот в кино... Иногда это странно... Можно ходить на один просмотр, на другой... Заходишь и - "о боже, надеюсь, Кейт сегодня сыграет так же хорошо, как вчера. О да, она и сегодня молодец".
ДХ: Да, это волнительно.
АР: И чувствуешь облегчение.
ДХ: Могу себе представить. Поскольку у нас еще есть время, я бы хотел немного вернуться к работе актера и режиссера. Например, я смотрел "Зимнего гостя". С тех пор прошло довольно много времени. То был ваш первый режиссерский опыт и последний опыт как сценариста. Такая работа как обоюдоострый меч, забирала львиную долю времени, необходимого для съемок фильма.
АР: Я тогда еще работал режиссером театре.
ДХ: Думали ли вы о работе кинорежиссера с тех пор, как вы стали сниматься, или решение просто пришло со временем?
АР: Это просто случилось. Тут много общего с театральной режиссурой. Требуется смесь мужества, воли и идиотизма, чтобы взять на себя эту ответственность. Думаю, я постепенно набрался смелости, работая с режиссерами, которыми восхищался и у которых замечал несерьезное отношение к своему несовершенству. Я (да и любой другой актер) сказал бы, что самым вдохновляющим ответом от режиссера на любой вопрос был бы ответ "не знаю".
ДХ: Я как раз хотел об этом спросить. У разных кинорежиссеров я слышал разные мнения об отношениях на съемочной площадке. Некоторые говорили, что надо делать вид, будто знаешь все, даже если это не так. Другие говорили, что это - худшее, что можно сделать и что надо признаваться, когда нуждаешься в помощи и сотрудничестве на всех фронтах. На чьей вы стороне? Может быть, где-то посередине?
АР: Невозможно составить план съемок фильма, актер ты или режиссер. Этот опыт состоит из целой цепочки событий. Никогда не знаешь, (как, например, в нашей с Кейт длинной сцене) когда ветер переменится или не будут ли самолеты пролетать каждые 30 секунд и что мы будем с этим делать. Моя работа в том, чтобы решить, что с этим делать. Здесь очень много неизвестностей. Я думаю, большинство таких вопросов решается, если есть адекватная предварительная подготовка. Вы собираетесь за одним столом с экспертами, вы окружены людьми, которые знают свое дело до тончайших нюансов.
ДХ: Глупо было бы не использовать их таланты.
АР: Они, конечно, не спешат высказывать тебе свои замечания и всегда, всегда будут поддерживать любую твою глупость. Ты должен быть настороже и подталкивать их к сотрудничеству, поощрять их высказываться: "вот это решение не лучшим образом подходит для этой цели".
ДХ: То есть, "я думаю, что знаю ответы на некоторые вопросы, но вы имеете право сомневаться".
АР: В конце концов решение остается за тобой, это правда. Ты в любой момент можешь не согласиться с чем-то.
ДХ: Не странно режиссировать в историческом костюме, как в фильме? Не хочется ли за кадром облачиться в режиссерский гардероб?
АР: Я думаю... Не стоит далеко ходить: был такой человек по имени Орсон Уэллс, который делал все сам: сидел на телефоне доставал костюмы накануне съемок "Полуночных колоколов". Костюмы не пришли, снимали в полотенцах, простынях и т.п. и он сам тоже снимался... И все равно получился замечательный фильм. Думая об этом, ты уже смотришь на свои проблемы гораздо проще. Я думал: это мой уникальный опыт в фильме, я играю Людовика XIV. Мне пришла в голову полезная мысль, чуточку приближающая те события к современности, что Людовик XIV вполне мог быть кинопродюсером ... или кинорежиссером.
ДХ: Ни один мудрый режиссер не должен упускать шанс пригласить Кейт Уинслет.
АР: Я бы советовал подумать в этом направлении.
ДХ: Какие решения были правильными с самого начала?
АР: С самого начала, когда я только прочитал сценарий, у меня не было возможности что-либо режиссировать. Кейт была слишком молода, и все случилось так, как и должно было случиться, поскольку я не могу представить другую актрису в этой роли. Она должна была достигнуть определенного возраста. Она играет женщину, которой не существовало. Мы должны заставить вас поверить, что она существовала в центре событий, на самом деле имевших место. Таков мир кино, где фантазия вплетается в реальность. Кейт может заставить вас поверить во что угодно. Выходя с просмотра люди спрашивали : "а она на самом деле существовала? Что я знаю об этом?" Кейт много работает над собой, она серьезна... и обладает чувством юмора. Стоит ей открыть рот - и ты поверил. ДХ: То, что вам нужно.
АР: И еще она не боится намокнуть или испачкаться.
ДХ: В фильме это с ней происходит часто... Маттайяс ... я правильно произношу это имя...?
АР: Он не против, когда его так называют, но вообще он Мати́ас (Матиас Шонартс - прим. пер.).
ДХ: Я видел его в фильме "Ржавчина и кость", который потряс меня до глубины души. Его (фильм) только начинают ценить по достоинству. Вы в этом фильме увидели Матиаса или...
АР: Этот фильм был как взрыв сознания для всех, кто его видел. Матиаса мне предложили как вариант. Я хотел проверить, можно ли его брать, ведь он бельгиец. В фильме все говорят на одном языке с одним и тем же акцентом. Он играет очень известного француза, который должен говорить на идеальном английском. В то время я почему-то был в Бельгии. На ютубе я посмотрел интервью из Лос-Анджелеса накануне выхода "Ржавчины и кости", где Матиас говорит на прекрасном английском с американским акцентом. Как выяснилось, он был всего в получасе езды в Антверпене, и мы встретились на следующий день.
ДХ: Значит, так должно было случиться. Вы упомянули, что искали Матиаса на Ютубе. А вы случайно не искали свое имя в сети, не совершали такой ошибки?
АР: Нет, и это чистая правда. Это - путь к болезни.
ДХ: Самая нелюбимая вами тема, которую часто поднимают - это ваш голос и одержимость им. У вас потрясающий, уникальный голос, о котором часто говорят. Он всегда был таким, в 12, 14 лет... ? Помните ли вы?
АР: Нет, я знаю (о своем голосе) не больше, чем вы о вашем. Я сам себя слышу совершенно не так, как привык слышать за год редактуры, так что ЭТОТ голос я не слышу. И для меня это ничего не значит.
ДХ: То, что кто-то одержим вашим голосом или копирует вас, вам известно давно или недавно?
АР: Не думаю, что стоит тратить время на размышления об этом.
ДХ: Ну некоторые (указывает на себя - прим.пер) не дадут забыть...
АР: Если бы Энтони Хопкинс сидел сейчас здесь (а он самый невероятный имитатор)... Мое поколение очень часто слышало его пародии на Оливье, Раффа Ричардсона и Джона Гилгерта. Я надеюсь, эти имена что-то значат для зрителей этой передачи...
ДХ: Да, конечно, значат...
АР: Сейчас многие актеры кого-то пародируют. Честно говоря, я не знаю, что сказать. Ничего с собой поделать не могу, я просто так говорю.
ДХ: Кто-нибудь когда-нибудь изображал вас в вашем присутствии? Том Хиддлстон, например, изображал при мне вас и многих других... Делал ли он это для вас?
АР: Нет.
ДХ: Наверное, следует передать Тому: остановись, хватит уже, чувак...
АР: ... Нет... Я не хотел бы раздавать советы...
ДХ: Вернемся к вашей потрясающей фильмографии и карьере. Что касается фильмографии, вы дебютировали в "Крепком орешке". Вам было около 40 лет, я вообще с трудом представляю такое в наше время, когда правит культ молодости, и, если ты не выстрелил в 15 или 16 лет, то тебе не на что надеяться. Как вы думаете, вам помогло справиться с давлением славы то, что вы были уже взрослым, прожили жизнь?
АР: Я не знаю, насколько важно для моей карьеры (актера - прим. пер) было то, что я начал обучение после 25 лет. До этого я имел уже состоявшуюся карьеру графического дизайнера. Оглядываясь назад, я думаю, что все сложилось так, как должно было, не всегда же ты чувствуешь руки на руле. Ты делаешь то, что нужно, заканчиваешь школу искусств, что тогда казалось правильным. Сейчас, годы спустя, я снимаю кино, и без опыта школы искусств я не смог бы этого делать.
ДХ: Смена профессии в 25 лет с дизайнерской на актерскую прошла безболезненно? Когда вы в первый раз получили работу, вы чувствовали признание своего таланта, думали ли, что все хорошо и вы сможете этим зарабатывать, или это были годы борьбы и сомнений?
АР: Сначала я подал заявление в RADA (Королевскую академию драматического искусства). Тогда это казалось... да и сейчас поступление туда кажется самым большим достижением. Мне надо было получить стипендию, а я уже получал ее, когда обучался в школе искусств, в семье денег не было, и кто должен был это финансировать? В общем, я прослушивался дважды, чтобы получить стипендию. Это было в те годы , когда по окончании обучения ты был обязан отслужить 40 недель в областном театре, чтобы получить карточку профсоюза актеров. Нельзя было сниматься в кино и на телевидении, выступать в Уэст-Энде без особого разрешения. Это было время ученичества. Ты думал не о карьерном росте а о том, чтобы просто остаться в профессии. Любой актер того времени, наверное, вспомнит месяцы, проведенные без работы, переезды из Лондона в регионы и обратно. Мышечная память сохранила это состояние "работа есть" и "работы нет".
ДХ: Оглядываясь назад, мы можем сделать какие-то выводы ... Сейчас вы достигли признания, вами заслуженно восхищаются, высоко ценят вашу потрясающую работу, но вы остались тем же человеком, что и раньше. Изменилось то, как вас воспринимают. Но вы же могли заниматься другим делом...
АР: Художественное образование несомненно привило мне вкус к оформительскому искусству, ведь когда я учился компьютеров еще не было. У нас был блестящий и строгий ректор, которого звали Эд Райт. Выставлять все эти пробелы между буквами было сродни священнодействию, ведь мы рисовали буквы от руки, а не набирали на компьютере, где можно "тут растянуть, а тут ужать и будет ладно". Мы научились видеть и соотносить формы и размеры, и я всегда находил это красивым. Думаю, порядок вещей таков. Постепенно формируются моральные принципы. Учителя оказывают влияние на нашу жизнь, как это делали мои учителя английского языка в обычной школе, потом Эд Райт и другие в школе искусств, затем разные преподаватели в RADA... Постепенно ты себя "собираешь", сверяясь с тем, чему тебя учили, и обретаешь некую систему ценностей. Это позволяет полностью предаваться роли; ты становишься с ней одним целым, стремишься быть идеальным проводником между автором произведения и публикой. Тебя уже нет, ты отдаешься целиком, и если что-то тебе мешает, то над этим надо работать, будь то голос или тело, или что-то еще. Надо работать над этим.
ДХ: Когда вы начали сниматься в кино, вам пришлось приобретать абсолютно новые навыки, в каком то смысле начинать с нуля?
АР: Да, до "Крепкого орешка" я в кино не снимался. Были работы на телевидении, но никогда мне не приходилось испытывать такого давления, как в Голливуде. Там был такой безумный свет прожекторов, столько всего поставлено на карту, а я знал только, как это делается в театре. Джон МакТирнан и Фил Леонард тогда сказали: "ради тебя мы научились подготавливать все необходимое уже к первому дублю". Потому что я был как борзая, которая вырвалась из загона. Я не понимал (и мне приходилось к этому привыкать), зачем делать два, три, четыре, пять дублей... "Что там дальше? Я закончил!"
ДХ: Мне очень нравится то, как вы играете Ханса Грубера, но я люблю и вашего Билла Клэя. Откуда этот голос, откуда взялся этот бедный умоляющий о пощаде американец? Кто был его прототипом?
АР: Я думаю, у разных людей будут разные версии случившегося. Моя правда такова, что меня готовили к роли главного террориста, а я смотрел на своих будущих подельников и задавался вопросом: почему я должен одеваться так, как они? Вы посмотрите на их габариты! А что если я... (Тут я вообразил, что имею право голоса при обсуждении сюжета...) А что если я буду в костюме? Я еще сказал, что если буду в костюме, то можно снять сцену первой встречи (с Уиллисом - прим. пер), где я притворюсь одним из заложников. Что бы кто ни говорил, так и получилось. Меня проверили на американский акцент, и он просто у меня появился. Не знаю, как и откуда. Я приехал в Лос-Анджелес, мы начали снимать, и мне просто передали новые страницы сценария, где я был уже в костюме. Так что думать полезно. И вообще, хорошая была идея.
ДХ: Прошу прощения за может быть глупый вопрос. А вот в третьем "Орешке" у вас есть такой ... не совсем эпизод, вас просто упоминают, показывая несколько кадров... Вы давали согласие на это?
АР: Не помню. Там же просто использовался кадр из фильма?
ДХ: Да, пара кадров, где вы падаете... У кого-нибудь когда-нибудь возникала безумная мысль вернуть Ханса Грубера? Типа "ура, мы нашли его волос, давайте его клонируем! "
АР: Или он приземлился на тент.
ДХ: Если мы клонируем динозавров, почему бы не клонировать Грубера?
АР: Тент лучше, он бы спружинил.
ДХ: Классная кстати идея, надо бы подкинуть...
Смеются
ДХ: Робин Гуд определенно оказал большое влияние на мое поколение и на последующие поколения зрителей. Ваша игра завораживает, вы играли вызывающе, дерзко, прямо таки на грани фола, что было оправдано замыслом фильма. Вам это казалось тогда рискованным, вы сомневались, или вы были уверены, что это пойдет на пользу вашему персонажу?
АР: Все зависит от того, что ты должен сказать. Если надо сказать "я вырежу тебе сердце ложкой", и твой герой серьезно собирается это сделать, то он точно сумасшедший. Я буду стремиться сыграть его таким.
ДХ: Ну да, тут недоигрывать, недотягивать нельзя. ДХ: "В поисках галактики" - прекрасный фильм, один из моих любимых.
АР: Согласен, мы все его любим, все, кто там снимался.
ДХ: Потрясающий актерский ансамбль, все из самых разных областей искусства.
АР:Замечу, что все, кроме Тима Аллена, выросли в театре.
ДХ: Сигурни, Рокуэлл, и так далее...
АР: ... и Шалуб, все они - театральные актеры. Мисси Пайл, Энрико Колантони...
ДХ: Вы можете назвать своих друзей, которые ради подобного шоу стали заложниками роли и потом им приходилось преодолевать влияние типажа?
АР: Нет. Думаю, все, что мы должны были играть, было написано в сценарии. Не так уж сложно представить себе, каково после "я играл Ричарда III!" надевать резиновую голову. Когда мы снимали сцену конференции, там, где я сижу с Сигурни, и народ в жутких подобиях наших костюмов подходит за автографами...
ДХ: И вы им их так швыряете ... (показывает рукой)
АР: ... Сигурни наклонилась к мне и сказала "они уже на опасном расстоянии".
ДХ:Вам когда-нибудь объясняли, что такое "молот Граптора"? Может быть, это было написано в сценарии?
АР: Нет.
ДХ: Не знаете... Ну что ж, эта тайна должна быть раскрыта.
АР: Это прекрасная фраза.
ДХ: Это действительно так. Если меня убьют прямо здесь, вы поклянетесь молотом Граптора отомстить за меня?
АР: Эту фразу я не буду говорить, потому что кое-кто может записать ее на автоответчик. Смеются
ДХ: Ну теоретически вы бы за меня отомстили?
АР: Конечно, отомстил бы.
ДХ: Вы только что на мгновение осчастливили бедного журналиста...
ДХ: Фильм "Гарри Поттер" изменил жизнь многих людей, зрителей и занятых в нем актеров. Жизнь детей уж точно изменилась. Вам кажется, он повлиял на вашу карьеру или личную жизнь сколько-нибудь заметным образом?
АР: Не думаю. Мне кажется, он просто придавал году некую структуру, потому что я снимался только семь недель в году и мог себе позволить остальное время посвятить безумным затеям, которые обычно делал в свободное время. 45 недель в году у меня было время на что-то другое. Если я шесть месяцев не был занят в театре в Лондоне, то я играл в нью-йоркской постановке "Частной жизни" или снимался в "Суини Тодде", "Реальной любви", "Шоковом эффекте", "Майкле Коллинзе", "Разуме и чувствах"... Хотя нет, "Разум и чувства" были за несколько лет до этого.
ДХ: "Разум и чувства" были в 1995 году.
АР: Но остальное было в тот период.
ДХ: Вы сомневались перед тем, как шагнуть в неизвестность? Ведь к тому времени вышло всего несколько книг, и вы знали, что съемки займут не один год.
АР: Три года. Это было все, что я знал. Я не имел понятия, что будет потом... Да нет, просто это был замечательный герой и мне было интересно узнать, чем все закончится. По настоянию Джоан Роулинг весь актерский состав был британским, и ты чувствовал, что продвигаешь британскую киноиндустрию. Хотя на ум приходило также "а почему не Британия это оплачивает?" или "почему не Британия получает от этого доход?"
Смеются
ДХ: Вы работали со многими потрясающими кинорежиссерами в рамках этого фильма, и в этом была своя прелесть. Они уходили и приходили, и у каждого был свой подход. Не хочу никого обидеть, но с кем вам было наиболее комфортно, кто наиболее соответствовал вашему стилю, вашему эмоциональному складу?
АР: Ну, с двумя из них мы уже были знакомы. Это Майк Ньюэл, у которого я снимался в фильме"Ужасно большое путешествие" и Альфонсо Куарон, с которым мы... Была такая серия фильм нуар (криминальных драм), снятых для Showtime в середине 90-х. Режиссером одного был Том Круз, другого, кажется, Том Хэнкс, а Альфонсо был режиссером третьего, где я снимался с Лаурой Дерн и Дианой Лейн. Так что я уже знал, что он замечательный режиссер. Все это позволило быстро сработаться с Альфонсо и с Майком. Хотя мы замечательно провели время с Крисом Коламбусом, и не менее замечательно, хоть и иначе, с Дэвидом Йейтсом.
ДХ: Мы говорили о комплексе навыков, но это работа такого масштаба, что ты должен уметь создавать эмоционально проникновенные вещи, а не просто делать шоу. В наше время в основном преобладает зрелищность, и ...
АР: Ну, тут дело в том, что... Что касается истории кинематографа, раньше для съемок выезжали на местность, а сейчас ты стоишь на кусочке газона, а вокруг тебя это зеленое нечто, и ты вообще не в курсе, что будет потом вставлено. Настолько продвинулась компьютерная анимация за этот период.
ДХ: Представьте, что вы идете по улице, а навстречу вам двадцать школьников. Вы почувствуете страх (Алан качает головой), волнение или... потому что если вас узнают, это будет взрыв эмоций.
АР: Ну... Нет, я же не ношу черный парик.
ДХ: Дети вас не узнаю́т?
АР: Нет. Ну, может быть, иногда. И то только те, кто очень внимательно смотрит. Они помнят образ, а если ты не в образе... Мы с Рэйфом всегда знали, что наши яркие образы и костюмы - своего рода убежище.
ДХ: Удивительно наблюдать, что вышло из детей, когда они стали взрослыми, как сложилась их карьера, какими классными они стали. Эмма, например, стала иконой феминизма. Вас это удивляет, радует? У вас ведь была уникальная возможность наблюдать за их развитием.
АР: Для меня это прежде всего облегчение, потому что...
ДХ: Могло быть по-другому.
АР: Вы знаете, я наблюдал за ситуацией не регулярно, ведь я снимался семь недель в году, а они - 52 недели, и это была их жизнь, с 12 до 22 лет. И вот, ты смотришь со стороны и пытаешься представить, что происходило, пока тебя не было, потому что на общение почти не оставалось времени. И только недавно мне удалось встретится в нью-йоркском кафе с Дэниэлом, когда он был по пути в один театр, а я - по пути в другой. Мне было очень приятно увидеть его в спектакле Мюзик-холла "Как преуспеть (в бизнесе, ничего не делая)". Я очень им горжусь. Понимаете, он не имеет права петь хуже нью-йоркских танцоров, потому что много над этим работал.
ДХ: Если вернуться к вашим словам о принципах в работе, откуда они появляются, наследуются ли они, воспитываются ли в семье... У него ведь в семье нет актеров, хотя есть, определенно, какие-то таланты, и он их очень упорно развивает.
АР: Да, и я испытываю большое облегчение, что не принимал участие в чем-то, что погубило троих молодых людей.
ДХ: И в интервью у вас не спросят: "а помните франшизу, погубившую тех детей?" А вы ребенком играли в школьных постановках?
АР: Да, в моей школе была сильна театральная традиция.
ДХ: В вашей семье и ближайшем окружении не рассматривалась возможность профессиональной карьеры актера?
АР: Нет. Моя школа придерживалась строгих академических традиций, и я думаю, тогда все бы пришли в ужас. Сейчас все по другому. Множество молодых актеров уже вышло из нее. Хью Грант там учился, и Лили Коул, когда было введено совместное обучение. Я уверен, что агенты толпой ходят на спектакли в конце года.
ДХ: Уверен, что разведка там работает.
АР: Когда мне было 18 лет, я после школы должен был поступать в университет.
ДХ: Мы уже немного говорили об этом. Какое место на рынке может занять фильм "Версальский роман"? Я большой любитель всех фильмов, блокбастеров, маленьких картин, я люблю их все. В некотором смысле сейчас наступило страшное время, и я обеспокоен судьбой небольших фильмов, и я думаю, многие разделяют со мной это беспокойство. Многие смотрят фильмы на телефонах, на айпадах, и пр. Вас это волнует? Теряется ли прелесть просмотра в кинотеатре?
АР: Что касается моего фильма... Вы говорите маленький... [шутливым тоном] Для звезды нет маленьких фильмов! Что плохого в том, что фильм маленький или большой... Да ничего. С другой стороны это очень личное кино, в основе которого лежит история любви. История любви огромна, два человека не экране - огромная тема. Да, его будут рассматривать как маленькую независимую картину. По какой-то причине эти ярлыки будут возникать. В первый раз на показе было 2000 человек, он шел на самом большом экране, какой я когда либо видел. И ничего, 2000 человек сидели абсолютно завороженные. Я знаю, что фильмы могут оказывать такое воздействие, и я также знаю, что в конце концов кто-то будет смотреть его на айфоне... Или айпаде, будем надеяться. Хоть чуточку побольше.
Смеются.
ДХ: Не хотелось бы рассматривать версальские сады на трехдюймовом экране...
АР: Конечно... я уже обсуждал по телефону версию для просмотра в самолете, и мне сказали "вы же понимаете, что мы не можем показывать зад Матиаса..." Так что мне все равно. Все равно, что скажут. Потому что сейчас я имею мужество признать: что бы ни сделали с моим фильмом, он определенно останется смешным, трогательным, и перенесет вас туда, где вы не ожидаете оказаться. Кстати, мужчин очень трогает... Вот еще одна странность. Там есть сцена, где одни женщины, и они говорят о чем-то сидя в мансарде. Я много раз слышал от мужчин, что их ужасно трогает эта сцена. Может быть, это чувство вины, или что-то еще... В любом случае я бы не стал ограничиваться критериями, что этот фильм маленький, большой, предназначен для определенного круга, кто его захочет смотреть, а кто нет... В жизни и так чересчур много ограничений.
ДХ: Мне интересно, что вам нравится из поп-культуры. Вы ходите в кино, в театры?
АР: Да, и очень часто, это для меня как источник (энергии). (Прим. пер. - Здесь игра слов sauce и source. Алан в шутку произносит слово S.O.U.R.C.E по буквам, чтобы не подумали, что он имел в виду соус.)
Смеются.
ДХ: Можете сказать, на что вы ходили недавно?
АР: Да, на мюзикл "Веселый дом" (Fun Home) Сэма Голда, который ставил мой последний спектакль "Семинар". "Веселый дом" - замечательный спектакль, и как-то неуместно говорить, что он большой или маленький, или еще какой-то... Я уверен, многие придут, потому что он завоевал премию Тони, и я знаю, что через три минуты они скажут: "это, простите, о ЧЕМ??" Возможно, раздастся хлопанье сидений. С другой стороны, они могут остаться и испытать то, на что не рассчитывали. Это прекрасная работа сценариста, режиссера, композитора и актеров.
ДХ: Вас ожидает еще какой-то спектакль, есть какие-то тайные планы?
АР: Да, всегда есть какие-то тайные планы, но приходится подчинять свою жизнь определенному графику. Есть пьесы, требующие, чтобы ты подтвердил свое участие заблаговременно, есть фильмы, где нужно включиться уже завтра, и поэтому... У меня в сентябре выходит фильм "Око в небе" об использовании дронов против террористов. Я говорил, что буду буду сниматься в фильме, который в данный момент ожидает (и это обычная история) последней части финансирования. Мне всегда приходится ждать, будет - не будет. Я не могу согласиться участвовать в спектакле, пока не буду знать, как сложатся все кирпичики.
ДХ: Конечно. Критерии изменились, меняются или остаются теми же?
АР: Роли стареют.
ДХ: Простите?
АР: Роли стареют.
ДХ: Вот это подлость. Как они смеют признавать факт течения времени! Это не круто! Эти роли так же интересны, или они принуждают вас перейти в другую возрастную категорию, где вы уже не сын, а отец...
АР: Так должно быть, я не жалуюсь, на что жаловаться? Посмотрите, каково приходится женщинам в киноиндустрии.
ДХ: К сожалению... Если вы Кейт, это прекрасно, потому что вы получите пять лучших сценариев, но сотни хороших актеров не получают этого, находятся в застое...
АР: Я уверен, что Кейт осознает... Знаете, когда мы в первый раз работали вместе, ей было 19 лет. Я уверен, что она хорошо осознает, что сейчас ей не 19, но она выглядит лучше, чем когда-либо. Она играет лучше, чем когда-либо. Ну и в любом случае есть истории про пятидесяти- и шестидесятилетних.
ДХ: Я надеюсь, не потребуется 15 или 16 лет, как после "Зимнего гостя", чтобы вы предприняли следующую попытку снять свое кино.
АР: Один Бог знает, где я буду через 15-16 лет... Будем надеяться на лучшее.
ДХ: С вами все будет хорошо. Как вы думаете, вы можете оказаться по другую сторону камеры в ближайшее время?
АР: История должна тебя захватить. А меня еще и эта не покинула, я сейчас пытаюсь ослабить ее хватку. Нужно быть эмоционально свободным для нового, мне так кажется. Я восхищаюсь и удивляюсь режиссерам, которые могут легко перепрыгивать с одного фильма на другой. Не знаю, как у них это получается.
ДХ: Да, это безумие. Поздравляю вас с выходом фильма. Для меня большая честь быть с вами, вспоминать прошлое и говорить об этой прекрасной новой картине. Просто невыносимо, что вы ко всему прочему еще и такой классный режиссер. Честно, актерских работ было бы достаточно. Рядом с вами мы просто теряемся.
АР: Без комментариев. (смеется)
ДХ: Рад был вас видеть. Мои поздравления.
АР: Спасибо большое. Спасибо.
ДХ: Еще раз благодарю вас.
АР: Не за что.
Категория: Видео-интервью | Добавил: Helin (24.02.2016)
| Переводчик: Мария Козлова/fastnfurious
