Актер вспоминает о своей роли Северуса Снейпа в фильме «Гарри Поттер и Дары Смерти, часть 2», а также в других сериях поттерианы.
- Рассказывают, будто бы вы, впервые ознакомившись с ролью, отказались браться за нее, пока не пообщались с Джоан Роулинг и не услышали от нее нечто такое, что побудило вас согласиться на эту роль. Что же она вам сказала?
АР: Не помню, чтобы я когда-либо отказывался от этой роли. Наверное, я просто слишком осторожно и осмотрительно отнесся к тому, частью чего мне предлагалось стать. Разумеется, я сказал, что должен прежде всего пообщаться с этой женщиной, чтобы получить хоть какое-то представление о том, как и кого мне играть; после этого у нас состоялся телефонный разговор. Конечно, она не стала рассказывать или даже намекать на то, чем закончится вся эта история, поэтому мне пришлось точно так же, как и всем остальным, покупать книги, чтобы узнать, наконец, что там дальше. Она просто выдала мне крохотную частичку нужной информации, которую я пообещал никогда и ни при каких условиях не раскрывать – и не раскрою! Эта информация не касалась интриги сюжета и не была ключевой, но для меня она была бесценна, поскольку благодаря ей я смог выбрать для себя какое-то одно направление, а не другое, не третье и не четвертое.
- Доводилось ли вам беседовать с ней за эти годы, пока вы воплощали на экране развитие истории Снейпа?
АР: Нет, мы больше не разговаривали. Я хочу сказать, что мы, конечно же, виделись с ней на разных мероприятиях, однако у нее есть одна изумительная черта – изумительная с точки зрения нас, актеров: она практикует принцип невмешательства. Возможно, она бывала на съемочной площадке, однако я ни разу ее там не видел. Думаю, это было очень мудро с ее стороны. Очевидно, она участвовала в работе над сценарием, и ей высылались черновики, в которые она вносила свои замечания, но я совсем не ощущал ее контролирующего присутствия. Она просто оставила все на нашу совесть.
- Поскольку в процессе съемок эпопеи все еще продолжали выходить книги, и с каждой новой книгой у вас появлялось все больше информации о том, что и как должен был делать Снейп, было ли нечто такое, что помогло вам лучше понять вашего персонажа или удивило вас в нем?
АР: Было, я думаю, но отнюдь не в том смысле, что я все время сидел и гадал: «И что теперь?», или: «Ага, вот что он сделал, оказывается!». Одинокий путь ему был уготован с самого начала и до самого конца, и я понимал, что, пока эпопея не закончена, я не могу быть в точности уверен, что его ждет впереди. Таким образом, пока я читал сценарии фильмов и воплощал их в своей игре, над моей головой – так же, как и над головами каждого из нас – все время, до самого конца витал большой знак вопроса. Знаете, ставка для Снейпа всегда была слишком высока, вне зависимости от того, каков будет итог...
- Каково вам было играть столь эмоционально сложную и неоднозначную роль все эти годы? Что вы чувствуете – удовлетворение или некоторую растерянность? А может быть, и то и другое?
АР: Знаете, всегда полезно сыграть сложную и неоднозначную личность, поскольку, во-первых, это – проверка актерских способностей, а во-вторых, это дает возможность окунуться с головой в мир интереснейших историй, ведь в самых интересных историях непременно должны быть сложные и неоднозначные персонажи! Таким историям нужны загадочные герои, про которых и зритель, и читатель просто не знает, что и думать. Люди должны задаваться вопросами типа: «Кто это сделал?», «Чья это была идея?» – или: «Что у него произошло и по чьей вине?». Это помогает вам сохранять сосредоточенность. Всякий раз, когда я получал новый сценарий и читал его, каждая страница была для меня открытием.
- Как вам работалось бок о бок с юными актерами во главе с Дэном, Рупертом и Эммой – актерами, которые росли так же, как и их персонажи? Удалось ли вам повлиять на их профессиональный актерский рост – или, быть может, они тоже как-то на вас повлияли?
АР: Вы просто не можете не подвергнуться влиянию такой... эмм... юности, такой ранимости, а также мужества и трудолюбия – качеств, которые все трое проявляли в избытке с самого начала. Мне, конечно, хорошо рассуждать об этом – я-то был задействован в съемках всего по семь недель в году, а они трудились не покладая рук каждый день! Таким образом, в их случае десять лет, посвященных фильму, – это самые настоящие десять лет. Количество выходных, выпавших на их долю, ничтожно мало по сравнению с количеством рабочих дней. К тому же им приходилось постигать сложную науку игры киноактеров и учиться так выражать мысль, описанную в сценарии, чтобы у людей сложилось впечатление, будто это твоя собственная мысль. Еще им предстояло научиться слушать и узнать о том, что умение слушать не менее важно для фильма, чем умение говорить. Мне кажется, всему нашему проекту невероятно повезло с такими актерами, как эта троица! И еще... Ты видишь, как они растут, но ты можешь не отдавать себе в этом отчет до тех пор, пока не посмотришь самый первый фильм и не замрешь от тихого шока: какими же крошечными они были когда-то!
- Наверное, они с любопытством взирали на абсолютно новый мир, открывшийся перед ними? И еще они, вероятно, впитывали как губка все премудрости?
АР: Да, это так – но, с другой стороны, ни Дэн, ни Руперт, ни Эмма при этом никогда не утрачивали свою индивидуальность. Они все очень разные; это было ясно с самого начала, и это по-прежнему так. И вот еще что они сказали бы, на мой взгляд: хотя у каждого из них своя жизнь, их связывает общее воспоминание о том, в чем они вместе принимали участие, и это, в каком-то смысле, – их общий секрет, который они сохранят в своей душе навек. Наверное, я больше ничего не буду говорить, поскольку все это очень личное.
- То, что могут понять только эти трое?
АР: Ну да, наверное... Знаете, помимо того, что им приходилось вкладываться изо всех сил, потом, после выхода фильма – кстати, сколько раз это было? Восемь? – на них внезапно обрушивалась волна популярности в свете фотовспышек, с которой тоже приходилось иметь дело. Плюс ко всему – осознание того, что их жизни теперь взаимосвязаны. И при этом они умудрились выстоять, вырасти и стать замечательными молодыми людьми! Это просто чудо.
- В последнем фильме у вас было несколько жутких сцен с Ральфом Файнсом. Как вам работалось с Ральфом?
АР: Ральф – мой очень хороший друг, а также человек, которого я глубоко уважаю как актера – не только как киноактера, но и как театрального артиста, который время от времени возвращается на сцену, чтобы попробовать себя в крупномасштабных и трудных ролях. Он никогда не ищет легких путей. Так здорово сниматься в сцене вместе с человеком, которому не занимать мужества и отточенного мастерства! И, хотя мы с ним хорошие друзья, на съемочной площадке мы становимся просто партнерами по работе и не даем друг другу спуску. Мы – как два боксера на ринге, вступившие в поединок, и это – наилучший для нас вариант.
- И он был достойным противником?
АР: О да, нам понравилось!
- Несколько слов о последнем фильме. Наверное, в нем нашла свое выражение тематика всех предыдущих серий?
АР: Последний фильм – о решимости и о том, как начать все сначала. Это – своего рода трамплин в реальное будущее для этих трех ребят, прыжок в жизнь, которая ждет их впереди. Поэтому в тот момент, когда они отправляют в Хогвартс своих детей, над их головами словно мерцают ярким неоном такие понятия, как искупление вины, верность, а также то, во что ты веришь, и твои жизненные ценности.
- Расскажите о съемках в студии Ливсден. Все фильмы сняты просто изумительно; да, мы не можем назвать студию Ливсден крутой или гламурной, но зато в ней есть очарование и семейная атмосфера, благодаря которым стали возможны все эти чудеса. Как вам работалось в этой студии?
АР: Это зависело от погоды. Там не лучшая в мире отопительная система, но мне повезло больше других: у меня был довольно-таки теплый костюм. В практическом смысле, как вы и сами заметили, это место не идеально; однако именно оно стало для нас вторым домом.Вообще в течение всех десяти с лишним лет мы наблюдали за тем, как технологии в своем развитии то и дело пытались обогнать то нас, то друг дружку: если в самом начале мы приезжали для съемок либо в Ливсден, либо в помещения с навороченным и тщательно оформленным антуражем или в местность с подходящим пейзажем, то ближе к концу, по мере развития компьютерной графики, мы стали ездить куда-нибудь все реже и реже, пока вообще не перестали выезжать – а зачем, если все это можно изобразить самым что ни на есть волшебным образом, и получится вполне достоверно? Один взмах компьютеризированной волшебной палочки – и вокруг нас тут же вырастает Хогвартс со всеми его причиндалами.
- Как вы думаете, что оставят после себя в истории кинематографа эти восемь фильмов? Да, они оказали значительное влияние на британский кинематограф и на британское киноискусство, но если говорить в целом – чем запомнятся эти фильмы, какой след они оставят после себя?
АР: Ну, я надеюсь, эти фильмы будут вдохновлять людей опираться на талант рассказчика вместо того, чтобы пытаться коллективно состряпать какую-нибудь историю. Это ведь вполне возможно – довериться воображению по-настоящему хорошего рассказчика и постараться как можно достойнее воплотить его идею в жизнь, а также придумать проект, который, во-первых, будет интересным и занимательным, во-вторых, поможет заработать кучу денег, а в-третьих – подарит массу тихого (и не очень тихого!) восторга детям и взрослым. Таким образом мы просто придаем официальный статус тому, в чем действительно нуждаемся, ведь люди всегда нуждались в том, чтобы им рассказывали истории, причем рассказывать их должен один человек, а не толпа народу. История эта должна рождаться в воображении одного конкретного человека; так давайте же выпьем за здоровье Джо Роулинг и всех, кто был так или иначе причастен к ее труду! Перевод Arirang
