Недавно выпущенный фильм Алана Рикмана "Шоковый эффект"
Недавно выпущенный фильм Алана Рикмана "Шоковый эффект" 12 августа 2008
Переводчик Мария Козлова/fastnfurious
Недавно выпущенный фильм Алана Рикмана "Шоковый эффект", где актеру пришлось устроить своему персонажу несладкую жизнь предпринимателя. Фильм представляет собой реальную историю Стивена Спарриера, эмигранта из Англии, поставщика вин, жившего в Париже в середине 70-х годов XX века. Только Рикман мог сыграть Спарриера, сноба без предубеждений, готового к встрече с молодой индустрией производства калифорнийских вин. По роли также требовалось: Питаться в KFC и водить Гремлин.
Да, это тот самый актер с чарующим голосом и отстраненной манерой поведения, который изящно играет романтических героев 19 века и злодеев 21 века. Это тот самый актер, занявший свое место и на Бродвее, и в лондонских театрах, и в культовых кинокомедиях. И все же, по его собственным словам, он находил "пыльную" работу в фильме "Шоковый эффект" интересной и вдохновляющей. Многие из нас помнят, как в первый раз увидели этого актера. Счастливчики видели его в 1987 году на Бродвее в "Опасных связях". Для некоторых это был фильм "Крепкий орешек", где он играл любезного злодея Ханса Грубера. В 1990 многие из нас, увидев его в роли милого привидения в "Верно, безумно, глубоко", поняли, что появился еще один блестящий премьер. В роли полковника Брендона из "Разума и чувств" 1995 года он окончательно покорил всех своим очарованием. Но не успели мы закрепить за ним амплуа страстного романтического героя, как он снялся в фильме "В поисках галактики" и своим комическим даром завоевал новых поклонников.
Последние десять лет он играет непростую роль злодея профессора Снейпа во франшизе о Гарри Поттере. Этот персонаж у Рикмана скорее страдающий, чем зловещий, человек, талантливый во всем, кроме способности завоевать любовь своих учеников. В 2007 году в фильме "Суини Тодд" Рикман играет судью Терпина, в его интерпретации довольно устрашающего, но все же не откровенно демонического.
Рикман недавно уже беседовал с Back Stage об отношениях между актером и режиссером, о своем обучении актерскому мастерству и об упадке американского театра. Back Stage: В какой момент после получения сценария вы начинаете работать над ролью?
Алан Рикман: Вы знаете, чем дальше, тем меньше я понимаю, что делаю. Я знаю, что хорош настолько, насколько хорош сценарий, но часто сценарий бывает намного лучше, чем я. И если, читая его, я вижу, как образы начинают плясать на страницах, так что хочется их удержать, то я соглашаюсь. Но, как это обычно бывает в моей профессии, я больше жду взаимодействия с другими актерами и окружающей обстановкой, если говорить о фильме, чтобы был элемент неожиданности.
Back Stage: Значит, взаимодействие начинается с первой читки?
Алан Рикман: По-моему, у нас (в "Шоковом эффекте") такого не было. И мне кажется, как режиссер я никогда бы не стал такого делать. Я бы не усадил актеров и не сказал бы: "А вот теперь пришло время доказать, что вы не зря получили эту работу". Жуть. Не верю я в такие методы. Мы просто естественно переходим... Я как раз собираюсь ставить пьесу в Лондоне ("Кредиторы" по Стринбергу), и не думаю, что у нас будут читки как таковые.
Back Stage: Если режиссер становится слишком авторитарным с вами, что вы делаете или говорите?
Алан Рикман: Честно, это зависит от того, с кем я работаю. В 80-х годах я играл Гамлета у Роберта Стуруа в театре Руставели в (советской) Грузии. Русские режиссеры воспитаны в совсем других традициях, где режиссер бог, а актер - тюбик с краской. Я с ним этот вопрос обсуждал. Я играл у Юкио Нинагава ("Танго в конце зимы", Лондон, 1991), великого японского режиссера. Все было совершенно по другому. В работе с Ховардом Дэвисом над "Частными жизнями" (2001-2002) и "Опасными связями" (1985-1987) все было очень демократично, как обычно бывает в британском театре, потому что работа продолжалась несколько лет. Обычно времени на репетиции мало, и предпочтение отдается разговорам в процессе. Для Роберта Стуруа стало открытием, что Актеры имеют свое мнение. Я люблю его. Он потрясающий человек, не в последнюю очередь потому что приспособился к культуре, с которой ему пришлось столкнуться и работать.
Back Stage: Когда вы будете работать над "Кредиторами" вы позволите актерам самим искать свой путь? Или будете блокировать эти попытки?
Алан Рикман: Пока не знаю. Я знаю, что такое пространство. Иногда я говорю: "лучше будет внимательно посмотреть, как мы используем пространство". Но это будет позже. Я скажу: "давайте попытаемся поиграть с пространством, подвигаться в нем". Но возможно они и сами к этому придут. Я точно никогда не скажу: "сядь на этой линии, встань на той".
Back Stage: Как вы создавали своего персонажа в "Шоковом эффекте"? Вы ждали, пока придут костюмы?
Алан Рикман: Ну, костюм очень важен, потому что это первый этап. Он совершенно по другому ощущается на теле. Он не свободный, а приталенный. К тому же мой герой относится к определенной прослойке британской классовой системы. Это значит, что он не делает скидки на окружающую обстановку, и в 40-градусную жару в долине Напа он в шерстяном костюме, галстуке, носках и ботинках.
Back Stage: И в Гремлине.
Алан Рикман: И в автомобиле Гремлин. И эти детали питают моего персонажа. Они - часть его по-британски бескомпромиссного отношения к чужой культуре. "Я ступил на эту землю, я здесь, я снова вступаю во владение". Он в каком-то смысле символ, типичный представитель, оказавшийся в чужом мире, и мы видим, как он сталкивается с ним. Мы с Рэнди (Миллер, режиссер) беседовали о моментах, когда он впервые пробует непривычную еду, ездит на странном автомобиле, просто размышляли, как этот человек взаимодействует с этим окружением, при условии, что он не испытывает перед ним страха.
Back Stage: Расскажите, пожалуйста, о своем интересе к актерской профессии и о поступлении в Королевскую академию драматического искусства.
Алан Рикман: Я ходил в школу [Latymer Upper School], где на кафедре английского языка очень серьезно относились к театру. Поэтому в школе я много играл. Также у нас собиралось театральное сообщество после школы, и мы читали пьесы, в костюмах, с декорациями. У нас был, например, "Кориолан" одну неделю, а на следующей неделе "Кавказский меловой круг". Да, я многому научился. Потом я поступил в школу искусств, была пауза, затем работал несколько лет дизайнером, пока однажды не сказал себе, "все, время пришло".
Back Stage: Вы помните прослушивание в RADA?
Алан Рикман: Выжжено в памяти каленым железом. Да, помню. У меня было два прослушивания. Я уже получил грант на обучение в школе искусств, и не мог рассчитывать на государственную поддержку, так что мне пришлось прослушиваться для обучения. Значит, в первый раз... Я читал монолог из Ричарда II и отрывок из пьесы Джеймса Сондерса под названием "Запах цветов". На втором прослушивании был отрывок из "Неисправимого", комедии времен Реставрации Ванбру, и отрывок из "Долгий день уходит в ночь".
Back Stage: Ваш голос всегда был таким замечательным, или это результат обучения в RADA?
Алан Рикман: Мой голос. Я не знаю, я слышу себя совершенно не так, как другие. Нет, мой учитель по постановке голоса долго со мной бился. Как и те, кто работал над моей дикцией. У меня были жуткие проблемы. Мой учитель по вокалу Майкл МакКаллион, уже, к сожалению, умерший, автор очень хорошей книги о голосе и сценической речи, говорил: "твой голос как будто идет с того конца водосточной трубы". Так что приходилось много работать.
Back Stage: Исследование, проведенное BBC, показало, что идеальный мужской голос - это сочетание вашего голоса и голоса Джереми Айронса.
Алан Рикман: Ура! (смеется)
Back Stage: Расскажите о своих первых (актерских) работах.
Алан Рикман: В то время, когда я закончил театральный институт, профсоюз актеров был еще довольно влиятельным. Многие права с тех пор были у него отняты. Выпустившись из театрального института, ты должен был отработать 44 недели и получить запись в карточке профсоюза актеров. 44 недели в региональных театрах, поскольку нам не разрешалось работать в Уэст Энде, в кино или на телевидении. Это означало, что мы, выпускники того времени, вкалывали в регионах, в больших смелых постановках, в совершенно неподходящих нам ролях. Зато мы многому научились и нас не судили слишком строго. Сейчас молодым актерам намного тяжелее, поскольку нет таких требований профсоюза. В Англии, чтобы стать актером, даже не нужно быть членом профсоюза. Можно просто прийти на Уэст Энд (смеется) и сказать: "хочу прослушаться".
Back Stage: У вас был опыт работы в регионах.
Алан Рикман: Да, я работал так два года. Потом я принял участие в постановке Эдинбургского фестиваля "Дьявол - глупец" Бена Джонсона, что в первый раз привело меня в Королевскую шекспировскую компанию в конце 70-х. Правда, оттуда я быстро ушел, и моя жизнь очень изменилась: поработав в одном экспериментальном театре в Лондоне, я попал в Роял Корт, ставший моим духовным домом. После Роял Корт я вернулся в RSC, но уже на условиях, которые меня больше устраивали. Затем были "Опасные связи", переместившиеся постепенно на Бродвей, после чего мне предложили сняться в кино. Теперь вы видите все ступени.
Back Stage: Почему Роял Корт - ваш духовный дом?
Алан Рикман: Ну, потому что Роял Корт известен тем, что всегда был домом писателей. Это не совсем про актера. Конечно, там и Оливье сыграл свои величайшие роли. Он работает с прекрасными актерами, и его история полна образцов актерского искусства. Однако краеугольный камень Роял Корт - это писатели и работа с ними. Там всегда обсуждают пьесы, новые произведения, направления развития писательского искусства внутри страны и за рубежом, благодаря международным связям.
Back Stage: А что главное в RSC?
Алан Рикман: RSC, конечно, сосредоточена в основном на Шекспире. Правда, с годами она начала проявлять стойкий интерес к новым произведениям. Но это тот театр, на спектаклях которого я вырос. Школьником я ходил на Джуди Денч, Диану Ригг, Иэна Ричардсона, Пола Скофилда и других, сидя в задних рядах на дешевых местах и наблюдая за волшебством.
Back Stage: Вы говорили себе: "и я хотел бы так"?
Алан Рикман: Нет, я всегда знал, что хочу этим заниматься, но внутренний голос говорил мне: "сначала сделай другое", и это была школа искусств. В первый раз занимаясь режиссурой, я как будто полез на полку за той частью себя, которая училась в школе искусств. Благодаря моей подготовке я быстрее договариваюсь с художниками-постановщиками, сценографами, операторами, художниками по костюмам. Это очень важно для режиссера. Back Stage: Как вы отбираете актеров?
Алан Рикман: Я очень много хожу в театр. Смотрю все, по крайней мере, в Лондоне. Также я являюсь вице-президентом RADA и постоянно вижу всех молодых актеров в Лондоне, отслеживаю все, что происходит. Проще говоря, если бы мне пришлось отбирать для пьесы 19- 20-летних, я бы встретился со знакомымы молодыми актерами.
Back Stage: Вы преподаете?
Алан Рикман: Ну не совсем так. Время от времени я провожу со студентами встречи в виде вопросов и ответов, мы просто сидим и беседуем. Они задают вопрос, а я отвечаю: "Думаю так-то", и через пару часов мы расходимся. Не знаю, как это называется. Просто делюсь.
Back Stage: Что их заботит?
Алан Рикман: Смесь радости и ужаса, особенно когда приходится заканчивать обучение. Оглядываясь назад, я назвал бы один момент, особенно наглядно выраженный в театральной школе. Вот вы два года учились, были единым целым, почти театром, и вдруг вам говорят "с этого моменты вы - соперники". У кого-то появляется агент, кто-то получает работу, а кто-то нет, и внезапно мир полностью меняется. Но это - реальный мир. Думаю, что могу им с полным правом сказать: "посмотрите друг на друга. Обещаю вам, что у вас будут абсолютно разные карьеры, что будут моменты, когда кто-то будет работать, а кто-то нет."
Back Stage: У вас была очень продуктивная карьера. Но были ли времена, когда вы в панике думали: "никогда больше я не буду работать?"
Алан Рикман: Боже, да. Эта мысль, "я больше не буду работать", не покидает никогда. М-да. Сотни раз.
Back Stage: Какой-нибудь мудрый совет нуждающимся молодым актерам, закончившим обучение и очень целеустремленным?
Алан Рикман: Ну... Я хочу пожелать им регулярно получать возможность играть на сцене, также я хотел бы, чтобы актеры боролись за государственное финансирование театра, поскольку сейчас он постоянно в руках... Конечно, храни Бог спонсоров. Единственная причина, почему я могу работать над "Кредиторами" в Донмаре, где у нас будет четыре недели репетиций и шесть недель показа, где будут принимать участие профессионалы высочайшего уровня, - это государственное финансирование и независимость от наличия прибыли. Библиотеки и плавательные бассейны не обязаны приносить прибыль. А театры почему должны?
