И: Мы находимся в Венеции, в компании режиссера Патриса Леконта и актеров Ребекки Холл, Алана Рикмана и Ричарда Мэддена, чтобы обсудить с ними их последнюю картину. Она называется «Une Promesse» - «Обещание» и была представлена вне конкурса здесь, на Венецианском кинофестивале. Этот фильм является экранизацией романа Стефана Цвейга. В определенном смысле - это история любви. Глубокая и романтическая история. Более того, речь в ней идет о невозможной любви, потому что герои действительно не имеют возможности выразить свои чувства, пока полностью... Но не будем раскрывать концовку фильма. Я думаю, что «невозможность выражения» является здесь наиболее подходящим определением, и, по-моему, задача выразить чувства, не показывая их открыто, была далеко не простой для актеров. Все вы что-то скрываете: вы должны донести до зрителя ваши эмоции, но в то же время скрыть их друг от друга. Насколько сложной оказалась для вас эта задача?
АР: Ребекка как раз говорила об этом в соседней студии. То, что Патрис сам стоял за камерой, в значительной мере облегчило эту задачу. В этом фильме основной акцент приходится на мысли и чувства, и у нас был как бы прямой канал связи с Патрисом, все наши чувства были видны ему как на ладони. Благодаря постоянной обратной связи, это было своего рода путешествие с проводником.
И: Вы хотели бы добавить что-нибудь, госпожа Холл?
РХ: Я полностью согласна с этим и хотела бы только добавить, что мы, актеры, должны были установить со зрителем особый контакт, который позволил бы нам передавать ему информацию, полностью скрытую от наших партнеров по кадру. И решение было очевидно: мы должны были наладить этот контакт с человеком за камерой. Он играл роль зрительного зала на съемочной площадке. У Патриса необыкновенно тонкое чувство постановки сцены, и он, как никто другой, умеет акцентировать внимание на внутренней жизни персонажа, раскрывая аудитории то, что остается недоступным взгляду партнеров по кадру.
И: Возможно самым скрытным из всех является ваш герой, господин Мэдден. Что вы можете сказать о работе над ним?
РМ: Вся эта крайняя сдержанность, необходимость не выдавать своих чувств - это стало дополнительной изюминкой в работе над ролью. Речь здесь не идет обо мне, как актере, а о персонаже. Ему постоянно приходится сдерживать себя. Он не знает, когда и насколько он может открыться, поэтому когда он хоть чуть-чуть открывается, он мгновенно делает шаг назад и замыкается. Меня это полностью захватило. К счастью, Патрис всегда был рядом, чтобы проследить, не захожу ли я слишком далеко. Ведь можно незаметно перейти ту грань, за которой сдержанность переходит в полное безразличие. Вместе с Патрисом нам удалось найти золотую середину. Я надеюсь, что действие увлечет зрителя, но в то же время позволит ему использовать воображение, чтобы расставить все точки над и и домыслить то, что герой не мог выразить открыто.
И: Если кратко охаректеризовать этот фильм, то речь идет о немецкой новелле, перенесенной на экран французским режиссером, великим французским режиссером - я имею в виду Вас, господин Леконт, и снятой на английском языке, с английскими актерами. Был ли во время подготовки к съемке такой момент, когда вы, господин Леконт, подумали: "Нет, я совсем не уверен, что из этого что-то выйдет." Или вы с самого начала были убеждены в успехе проекта?
АР: Здесь еще и один шотландский актер, так что вы лучше поаккуратнее со словами! (все смеются)
ПЛ: Когда было решено снимать фильм на английском языке, я отдавал себе отчет, что мой английский далек от совершенства. Но в итоге это не имело никакого значения, потому что я хорошо знаю свои возможности. К тому же чувства, справедливость, взгляды, молчание - на английском, на русском, на итальянском, на французском - да на всех языках, - все это выражается только через игру. Поэтому, даже если я не говорю по-английски, это никак не влияет на качество съемки.
Кино дает неограниченные возможности. В боевике, полном автомобильных трюков, можно снять, как взрывается многотонный грузовик, так, что просто дух захватит! В фильме, построенном на диалоге, внимание будет уделяться формулировке фраз, репликам и т. д. А в этом фильме меня больше всего заинтриговала возможность запечатлеть невидимое: желание, чувства, эмоции - все то, что существует только в голове отдельного человека. Я часто ловлю себя на мысли, что кинематограф, возможно, идеально подходит для съемки того, что недоступно взгляду.
И: В юности я много читал Цвейга, но я не знаком с этой новеллой. Эта ее первая экранизация, не так ли?
ПЛ: (прим: очевидно не поняв смысла вопроса, заданного по-английски) Я уже экранизировал в прошлом несколько произведений, например, Сименона. Экранизация не имеет ничего общего с иллюстрацией. Это скорее создание образов на основе текста. Мне близок этот подход. Он позволяет мне выражать очень личные размышления о любви, желании...
И: Вы изменили концовку новеллы. В оригинале она была более мрачной, драматичной, я бы даже сказал безнадежной. Чем было вызвано такое решение?
ПЛ: Стефан Цвейг был очень пессимистичным писателем. И конец новеллы пронизан печалью и безысходностью. Когда после долгих лет разлуки Лотта и Фридрих наконец встречаются, все: любовь, чувства, желание - все это бесследно исчезло. Это встреча двух совершенно чужих друг другу людей. И я просто не мог оставить в фильме подобную концовку. Мне был физически необходим проблеск надежды, что-то положительное, вера в возможность счастливого будущего. К тому же, после почти полутора часов фильма мне хотелось наконец увидеть Лотту в объятьях Фридриха.
И: Часто, когда фильм только-только выходит на экраны, сами актеры его еще не смотрели. А вы уже видели фильм, или вам еще только предстоит посмотреть его?
АР: Ребекка и Ричард его уже видели, а я пока нет.
РХ: Я не видела окончательный вариант.
И: Какие у вас впечатления от вашей работы? Вы удовлетворены? По-моему, фильм удался.
РМ: Я думаю, что никто особо не любит видеть себя самого на экране. Но лично мне было очень любопытно посмотреть, каким в итоге получился мой герой. Алан уже упоминал, что роль нужно просто играть, а не играть положительного или отрицательного персонажа, героя или злодея. И именно так я и поступил. Я просто играл его как можно более правдиво, но когда я увидел его на экране, он сильно отличался от моих о нем представлений. Например, было очень любопытно увидеть, что он вышел намного более манипулятивным. По-моему, у него совершенно не было злых намерений, но в фильме создается впечатление, что он тщательно планирует все то, что случается потом в его жизни, и меня это захватывает.
И: В равной степени это относится и к остальным героям. Они кажутся манипуляторами, но на самом деле это не так. И главный успех сюжетной линии именно в том, что в определенный момент показано, кем являются герои на самом деле. Все они любящие и заботливые люди, глубокие, многогранные, не вписывающиеся в привычные стереотипы. И именно в этом я вижу основное достижение фильма.
Я хотел бы задать последний вопрос господину Леконту. Это исторический фильм, действие которого происходит сто лет назад. Все, от обстановки до костюмов, воссоздает атмосферу той эпохи. Но вы немного нестандартно используете кинокамеру. Она как будто слегка трясется, немного дрожит. Это придает фильму оттенок современности. Чем вызван такой выбор?
ПЛ: Это не камера, это у меня руки трясутся, старость не радость, знаете ли.. (все смеются)
А вообще, если вы снимаете исторический фильм, то это не значит вы должны его снимать, как было принято когда-то. Для меня не существует понятия "исторический". Меня в первую очередь интересуют человеческие взаимоотношения, чувства, характер, личность. И я снял этот фильм, как любой другой. Я просто не видел смысла снимать его иначе. Было бы абсурдно снимать фильм, действие которого разворачивается в 1912 году, используя при этом методы 1912 года. А для современного фильма использовать современную технику. Это так не делается.
И: Большое спасибо Патрису Леконту, Ребекке Холл, Алану Рикману и Ричарду Мэддену, и пожелаем удачи им и их новому фильму - 'Une Promesse' - "Обещание".
Спасибо!!
