Алан Рикман – самый преданный, веселый и благородный из моих друзей. Катарина Вайнер
Работая с Аланом над пьесой, я в полной мере смогла оценить его энергию, целеустремленность, ответственность и преданность делу. Когда мы подружились, я узнала, какой он умный, сострадающий и самоироничный.
Когда вы не могли определиться с десертом, он заказывал все меню.
Вайнер и Рикман в Белом Доме на вечере для прессы в 2015г. Photograph: David Levene for the Guardian
Наша дружба с Аланом Рикманом, величайшим актером и режиссером, началась не при самых благоприятных обстоятельствах.
В марте 2003 года Алан приехал в лондонский театр Royal Court, сжимая в руке номер Guardian, а точнее – тот его раздел, где были напечатаны впечатляющие последние письма Рейчел Корри, американской активистки, которая погибла под бульдозером в секторе Газа. Алан почувствовал, что голос Рейчел должен звучать со сцены, а меня определили ему в помощники, чтобы превратить слова Рейчел в пьесу.
Но мир театра и мир журналистики очень сильно отличаются – если первый отличается вдумчивостью и творческим подходом, то второй – динамичен и злободневен. Вот поэтому Алана, голливудскую кинозвезду, и критиковали люди моей профессии. У нас было много, как бы тут выразиться, ожесточенных споров. Однажды, когда я сказала: «Давай уже просто пойдем дальше», он повернулся ко мне и произнес, пренебрежительно выплевывая в меня каждое слово: «О Боже, ты просто чертова журналистка до мозга костей». Мы постоянно спорили. Он меня просто изводил.
Но пьеса, над которой мы вместе работали, «Меня зовут Рейчел Корри», произвела гораздо больший эффект, чем мы оба ожидали. Она дважды шла в театре Royal Court, затем в Вест Энде, потом объездила весь мир, от Нью Йорка до Хайфы. И во время премьеры мы оба признали, что друг без друга мы не смогли бы придать словам Рейчел такой реальности и убедительности, как мы сделали вместе. У нас была настоящая команда, хотя и со своими странностями. Так зародилась наша дружба.
Мне очень повезло, потому что у Алана был великий дар дружить. Он был привязан к очень многим людям и как-то всегда умудрялся находить время, чтобы сходить на их малопонятные художественные выставки или позвонить им в 2 часа ночи, если вдруг до него доходили известия, что у них проблемы. Или посещал премьерные спектакли, даже когда (как нам теперь уже известно) он был серьезно болен. Он устраивал для них обеды, а если вы вдруг не могли определиться с десертом, он заказывал все меню.
Однажды я спросила его, нельзя ли устроить так, чтобы моя подруга, учительница из Хаддерсфилда, могла приготовить для него блюдо для того, чтобы потом можно было написать об этом в ее характеристике, мол, «готовила для Алана Рикмана» (ей тогда это было очень нужно). Он не только согласился, но еще и ассистировал ей, а кроме того, где-то раздобыл одного известного политика и еще одного известного голливудского актера в качестве гостей. Когда его недавно спросили, чем больше всего он гордится в постановке в театре Royal Court, он ответил не про себя: он сказал, что самый лучший момент для него был, когда он вывел родителей Рейчел Корри из театра и показал им на фасаде здания имя Рейчел, выведенное неоновыми огнями.
Разные люди любят Алана как актера по разным причинам: есть поклонники фильма «Верно, безумно, глубоко», есть те, кто обожают «Крепкий орешек», те, кто влюбились в него после «Робин Гуда, принца воров». Но его роль Северуса Снейпа в «Гарри Поттере» привлекла к нему целое новое поколение поклонников. Конечно, он любил «Гарри», но, как классический актер, очень устал от постоянных упоминаний о нем. Пока мы давали интервью о спектакле «Мое имя – Рейчел Корри», у Алана всегда было правило: отвечать только на один вопрос о Гарри Поттере – не больше! И помню, как дразнила его: «Ну Алан, ты же такой замечательный Снейп, у тебя так здорово получается!» Он повернулся ко мне и сказал в этой своей устало-апатичной манере: «Я делаю то, что от меня требуется».
Он не возражал, когда его дразнили. Его нежелание знакомиться с новыми технологиями было одной из тем для подшучивания (и, надо сказать, отличный способ сохранять личное пространство в публичной жизни, которую он был вынужден вести), пока в 2010 году он все-таки не обзавелся и-мейлом и не стал себя гордо именовать «новым компьютерным фриком». С тех пор мы все получали от него небольшие остроумные сообщения или, как в моем случае, жалобы, особенно на разные рейтинги обзоров в Гардиан, из-за которых, по его мнению, зрители только ленились составлять собственное мнение, а критики теряли голову от собственного могущества. Как и его спутница жизни, Рима Хортон, бывший депутат от лейбористов, Алан очень интересовался политикой, он был истинным лейбористом до мозга костей.
Его узнавали везде, куда бы он ни пошел, на протяжении многих лет, но он всегда был очень добр к своим поклонникам (особенно к тем, кто прилетал из Аризоны в Лондон, чтобы увидеть «Меня зовут Рейчел Корри»), а поскольку он был одним из самых сексуальных из ныне живущих мужчин (согласно многочисленным опросам), женщины застывали с открытыми ртами, когда он проходил мимо.
Но слава достигла нового уровня после того, как он сыграл Снейпа. Я наблюдала это явление близко, когда Алан приезжал в Белый дом на ужин для прессы в качестве гостя газеты Гардиан. После мероприятия по пути из Белого дома мы немного прогулялись по Вашингтону до ближайшего виски-бара, и всю дорогу к нему приставали подвыпившие молодые люди, одна женщина громко всхлипывала, умоляя о селфи. (Он всегда отказывал в селфи – это было стойкое правило, касающееся его чувства собственного достоинства. Против обычных фотографий он не возражал). Он быстро пришел в себя и потом остался со всеми нами до 3 часов ночи, обсуждая Обаму, его чертово правительство, наши надежды и мечты, ситуацию в мире, в этом баре, в жизни…
Еще раз убеждаюсь, что ни Нобелевская премия, ни премия Оскар ничего не значат. Главное -- быть добрым и порядочным человеком. Именно таким и был Алан, ибо все об этом говорят. Как жаль, что Его уже нет с нами.
