Перевод воспоминаний Крейга Корри, отца Рейчел Корри, об Алане Рикмане
Перевод воспоминаний Крейга Корри, отца Рейчел Корри. Переводчик semantics/Наталия Волкова
Моя семья и я были очень опечалены известием о смерти Алана Рикмана, появившимся утром в четверг – слишком опечалены, чтобы сразу же выразить наши чувства. Алан, конечно же, известный актер и режиссер, как в театре, так и в кино. Но мы впервые познакомились с ним, когда он вместе с Катариной Вайнер (теперь главным редактором Guardian) занимался переработкой дневников нашей дочери Рейчел в пьесу «Меня зовут Рейчел Корри». То, с какой заботой Алан отнесся к нашей семье, смелость, с которой он вообще взялся за этот проект и, самое главное, уважение, которое он проявлял к самой Рейчел и ее дневникам, до сих пор продолжают меня впечатлять. Это нечто необыкновенное.
Только представьте себе личность такого таланта, с таким положением и опытом, как Алан Рикман, который не побоялся оказаться в ситуации, где с одной стороны – безутешная семья, понесшая утрату, с другой – израильско-палестинский конфликт, с третьей – личные письма и дневники молодой женщины. А он ввязался в это. Добровольно. Я даже представить себе не мог, что это возможно, а Алан так и поступил. Как только пьеса «Мое имя – Рейчел Корри» была впервые сыграна в Нью-Йорке в 2006, я сказал Алану: «Знаете, а Вы работали без страховки. Ведь вы рисковали, потому что неважно, что бы вы сделали с дневниками Рейчел, наша семья была не в том эмоциональном состоянии, чтобы оценить это по достоинству.»
А он на это ответил: «Если в чем-то нет риска, то за это не стоит и браться». Мы знаем Алана как человека, который привык отдавать, и в основном, он отдавал часть себя. Он был занят в фильме, когда шла пьеса «Мое имя – Рейчел Корри» в театре Royal Court в 2005 году, но умудрялся не только организовать спектакль, но и поездки нашей семьи в Лондон, чтобы мы могли его увидеть. Конечно, наши новые друзья из театра Royal Court не нуждались в инструкциях, как принимать нас. Но были эпизоды, которые только по прошествии времени мы научились распознавать как «вмешательства Алана». Заказанный обед там, билеты на спектакль здесь… К нам всегда относились с удивительной заботой и вниманием – а ведь могло быть совершенно по-другому.
Когда Дейви Джонсон повез спектакль в театр Playhouse в Вест-Энд весной 2006, Алан был в городе. Они с Римой приехали встречать наш самолет на машине и подвезли нас – но не в наш отель, машина остановилась на другом берегу Темзы. Мы какое-то время шли по правому берегу реки, а потом спустились вниз по течению к мосту Golden Jubilee в сторону набережной и Playhouse. На полпути Рима окликнула: «Алан, мы же на другой стороне!»
Думаю, Алан все это устроил для того, чтобы мы впервые увидели купол Вест-Энда освещенным и отраженным в водах Темзы. Но с того берега, по которому мы шли, огни театрального шатра затмевались огнями моста Hungerford, пока мы не приблизились к нему вплотную. Из всех нас Алан был разочарован больше всех из-за того, что первое впечатление оказалось смазанным, но потом он сам же свел все к шутке.
Хотя они никогда не встречались в жизни, Алан стал для Рейчел настоящим другом. Помню, после показа этого спектакля в театре Minetta Lane в Нью-Йорке он очень мягко донес до нас очевидное: после двухлетней работы над пьесой и постановки ее в разных театрах для Алана наступило время двигаться дальше, заниматься новыми проектами. И он сказал мне: «Теперь ясно, что пьеса встала на ноги».
Мне кажется, больше подходит выражение: «У пьесы появились крылья». Пьеса «Меня зову Рейчел Корри» облетала все континенты за исключением Антарктиды, была переведена более, чем на 12 языков. Мы с Синди потеряли счет, сколько раз мы ее посмотрели, но зато помним точно (как приемных дочерей) каждую актрису, которая играла Рейчел.
Несмотря ни на что, не внимание к рукописям нашей дочери я считаю величайшим подарком в память о ней. Для многих Рейчел превратилась в икону. Кто-то говорил, что ее образ стал глубже, чем в жизни. Я не соглашусь.
Иконы в любом случае – двухмерны. В них не хватает глубины. Когда Алан и Катарина Вайнер создавали «Меня зовут Рейчел Корри»из рукописей Рейчел, и Алан устроил эти первые четыре показа пьесы в театрах, я понял, что им удалось передать энергию Рейчел, ее юмор, способность задавать себе вопросы и искать ответы, удалось передать ее внутренний мир. Для тех, кто не знал Рейчел лично, но только слышал о ней, моя дочь стала более живой благодаря спектаклю – и я считаю, это очень большое достижение. Алан Рикман был и остается очень любим всей нашей семьей, всеми родственниками Рейчел, и мы будем бесконечно скучать по нему.
